Гамильтон - Страница 107

107

- Анита, - позвал Питер.

Эдуард положил меня на ближайшую свободную каталку, и я не то, чтобы почувствовала боль, скорее поняла, что болеть будет. Такое впечатление, будто мир вокруг исказился так, как в реальности не бывает. На мгновение накатила тошнота, и я решила, что чересчур интенсивно об этом думаю, накручиваю себя. Эдуард подкатил меня к Питеру так, чтобы он мог меня видеть, не поворачиваясь. Это означало, что и я его могла видеть. Футболку и куртку с него сняли, живот был перевязан огромным количеством бинтов, еще больше их было на левом плече и предплечье. Оружие, куртка и остатки окровавленной футболки валялись на полу под каталкой. Н-да, я следующая.

- Так что произошло с Циско? - повторила вопрос я.

- Вы оба ранены, - произнес Питер.

- Я в порядке, - возразил Эдуард. - Это не моя кровь.

Питер перевел взгляд широко раскрытых глаз на меня, болезненно побледнев.

- У него вырвано горло.

- Помню, - сказала я. - Но он должен бы исцелиться.

- Далеко не все из нас на это способны, Анита, - печально произнес Натаниэль.

Я только теперь внимательно на него посмотрела. Тот факт, что я не сделала этого сразу, ясно говорил о том, насколько серьезно я ранена. На нем были беговые шорты, оставлявшие очень мало простора воображению. Волос собраны в тугую косу. Я встретилась с ним взглядом. Да, я любила его все так же, но на сей раз тело никак не отреагировало на его присутствие.

Эдуард подошел ближе к Питеру, а Натаниэль перешел к моей каталке - обмен жертвами эмоций. Натаниэль взял меня за руку и поцеловал самым целомудренным поцелуем, каким мы только обменивались. Его лавандовые глаза отражали тревогу, которую он скрывал от Питера - или только пытался скрыть. Он наклонился надо мной, и я услышала, как он глубоко втянул ноздрями воздух.

- Ничего не разорвано, - прошептал он.

Я и не думала об этом, пока он не сказал. Кишки вполне могли быть продырявлены, или, черт бы его подрал, желудок. Если уж выбирать, куда принять удар, то живот - не худший вариант. Удары сюда не смертельны, или, во всяком случае, от ран живота не умираешь сразу, особенно, если изнутри ничего не вываливается. Да, высовывается, но это еще не «вываливается». Есть разница.

- А Питер…

- Разрывов нет, вам обоим повезло.

Я знала, что он прав, но все же… В том конце комнаты нарастал шум голосов. Когда в голосах врачей слышно столько паники, становится ясно, что дела плохи. Циско, боже мой…

От толпы врачей отделилась Черри и подошла ко мне. Поверх своего привычного готического прикида она накинула белый халат. Густая подводка стекала по лицу черными струйками. Проходя мимо Питера, она дотронулась до его плеча и сказала:

- Позволь лекарствам подействовать, Питер. Ты не сможешь помочь ему, борясь со сном.

- Она бросилась на меня, - ответил Питер. - Тянулась ко мне. А он встал на ее пути. Он спас меня.

Черри потрепала его по плечу и машинально проверила капельницу, подкрутив на ней небольшой переключатель. Жидкость закапала быстрее. Она снова погладила его по плечу и обошла каталку так, чтобы встать напротив Натаниэля. А может, она просто хотела видеть, что там происходит с Циско. Вокруг него толпилось столько народу, что оставалось только диву даваться, как они друг другу не мешали.

- Я ничем там не могу помочь, - сказала Черри. Сказала, скорее, самой себе, словно пытаясь себя в этом убедить.

Прежде, чем осмотреть мой живот, она надела свежую пару перчаток. На рукаве ее халата была кровь. Кажется, она заметила ее в тот же момент, что и я, и тут же скинула халат, метнув его в небольшую корзину, куда скидывались вещи в стирку. Затем стянула чистые перчатки и надела другие, и только после этого подошла ко мне. Ее глаза смотрели не на меня, а на мою рану. Лицо приняло сосредоточенное выражение. Если она еще способна сосредоточиться на работе, то не сломается. Я знаю этот взгляд, - у самой такой же.

Я попыталась занять себя чем-то, пока Черри осматривала раны. Мне почему-то не хотелось снова видеть торчащие из меня внутренности. Но не смотреть совсем было невозможно; как отвернуться от места только что случившейся аварии.

- Что это? - спросила я.

- Кишка, - ответила Черри спокойно.

Я услышала чей-то крик: «Разряд!»

Толпа вокруг Циско поредела, и я увидела Лиллиан, державшую у его груди диски электростимулятора. Она собиралась попытаться завести его сердце. Твою мать.

Среди толпы стоял Мика. Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, и я заметила на его губах и подбородке кровь. Словно читая мои мысли, Натаниэль сказал:

- Он пытался призвать плоть, помочь Циско исцелиться.

Мика мог помочь ране быстрее затянуться, зализывая ее. Однажды он делал это для меня. Глядя на меня через комнату, он вытер кровь. На лице его застыла боль. Он сделал все, что мог.

Лиллиан трижды пыталась заставить сердце Циско забиться, но высокий, тревожный звук продолжал гудеть беспрерывно. Прямая линия.

Я не слышала, как открылась дверь, но в палату ввалился Ричард, тяжело опиравшийся на Джамиля, одного из своих телохранителей; тот его практически тащил на себе. Джамиль подвел его к каталке, но из-за спин столпившихся вокруг я не смогла увидеть, что там дальше происходило.

Черри смазывала тампоном мою руку, в другой руке она держала «бабочку» капельницы. Я отвернулась. И тут по мне волной жара прокатилась сила Ричарда. Натаниэль поежился, и я скосила глаза в его сторону. Кожа его покрылась мурашками.

- Ты это чувствуешь? - спросила я.

- Мы все чувствуем, - ответила Черри, и тут же в мою руку вошла иголка. Я крепче сжала руку Натаниэля, продолжая таращиться на широкую спину Ричарда.

107