Гамильтон - Страница 121

121

- Знаю. Она управляет собственной магической лавкой. Это я помню, но дело совершенно в другом, Эдуард. В том, что я даже не пытаюсь жить нормальной жизнью. И даже не притворяюсь, что то, чем я занимаюсь, то, что я есть - нормально.

- Если бы у тебя были дети, ты заговорила бы по другому.

Я кивнула.

- Подозрение на беременность в прошлом месяце заставило меня об этом задуматься. Не думаю, что смогла бы забеременеть намеренно. Если это все же случится, придется как-то справляться, но в моей жизни детям места нет.

- Ты подразумеваешь, что в моей жизни тоже. - Я не ожидала, что он скажет это с такой печалью в голосе.

- Нет, то есть, не знаю. Мне это не подходит, поскольку я женщина. Это ведь мне предстоит вынашивать ребенка, и, сохрани боже, нянчиться с ним. Сама биология предполагает, что мне будет труднее совместить занятия с детьми и оружием.

- Я ведь не могу жениться на Донне, верно?

Голос в моей голове завопил: «Не-е-ет, не можешь!». Но вслух я произнесла:

- У меня нет на это ответа. Черт подери, Эдуард, у меня в собственной жизни проблем полно, я не могу еще и в твоих ковыряться.

Эдуард бросил на меня взгляд, тот взгляд, что был мне хорошо знаком, но в его глазах было еще что-то, не такое холодное, скорее, наоборот - теплое, даже горячее. Я видела мощь сущности, способной убивать. Интересно только, к чему бы это?

- Эдуард, - мягко произнесла я. - Просто не делай ничего, о чем позже пожалеешь.

- Мы убьем вампиров, затеявших все это, - сказал он.

- Ну разумеется, - подтвердила я. - Но я о другом. Не делай поспешный решений насчет Донны и детей. Мне известно немногое, но что я знаю наверняка - если Питер станет мохнатым, ты им будешь нужен, как никогда.

- Если он станет мохнатым, можно я приведу его сюда, чтобы он побеседовал об этом с твоими друзьями?

- Да, конечно.

Эдуард кивнул, и его глаза, обращенные на меня, потеплели немного.

- Я знаю, ты считаешь, что я должен бросить Донну и детей. Ты изначально считала это плохой идеей.

- Может, и так. Но ты их любишь, а они любят тебя. Любовь на дороге не валяется, Эдуард. Никогда не стоит отбрасывать ее в сторону только потому, что это плохая идея.

- Бессмыслица какая-то, - хохотнул он.

- Объясняю, как могу. Я хотела сказать, что вы ведь любите друг друга. Если бы только мог заставить Питера оставаться дома, пока он не пройдет должную подготовку… Я считаю, что через пару лет, если у него все еще будет такое желание, Питер сможет участвовать в семейном бизнесе, но сейчас он пока не готов. Стукни кулаком по столу и объясни ему все в подробностях, после чего закрепи урок.

Эдуард кивнул.

- Так ты считаешь, он сможет заниматься тем же, чем мы?

- Думаю, да. Если это небольшое приключение не отобьет ему всю охоту.

Эдуард снова кивнул, после чего сказал:

- Пойду поищу доктора.

И вышел из палаты, ни разу не обернувшись. Я откинулась на подушку, слушая внезапно воцарившуюся в помещении тишину. И молилась о том, чтобы Питер не стал ликантропом. А еще о том, чтобы Совет не позволил Арлекину объявить нам войну. Молилась о том, чтобы мы все выжили. Ну, для Циско, пожалуй, уже поздно. Я не так уж хорошо его знала, но он погиб, защищая меня. Умер в восемнадцать лет, выполняя свою работу, защищая тех, кого поклялся защищать. Это благородная смерть, хорошая… так почему же я так паршиво себя чувствовала? Была ли у него семья? Был ли он кому-то сыном? Любимым? Кто сейчас плачет о нем? А может, никого у него не было? Может, кроме нас, его сотрудников и друзей, у Циско никого и не было. Странно, но эта мысль опечалила меня больше, чем предыдущие.

ГЛАВА 36

В дверь осторожно постучали. Эдуард стучать бы не стал, а когда стучит врач, то дверь открывается практически без задержки. Кто вообще станет стучать в больнице?

- Кто там? - спросила я.

- Это Истина, - донеслось в ответ.

- И Нечестивец, - добавил второй голос.

Они братья-вампиры, лишь недавно присоединившиеся к группе Жан-Клода. При первой нашей с ними встрече Истина едва не погиб, помогая мне ловить плохого парня. Они были воинами и наемниками на протяжении многих веков. А теперь они наши. Жан-Клода и мои.

Нечестивец вошел первым. На нем был светло-коричневый дизайнерский костюм, пошитый на заказ на его широкие плечи и мощную мускулатуру рук и ног. Помимо того, что было изначально, он за последнее время накачал изрядный объем мышц в спортзале. Рубашка была полностью застегнута, поверх нее болтался элегантный галстук с золотой булавкой. Светлые волосы едва прикрывали уши. Он был так чисто выбрит, что стала видная ямочка на бороде. Он был красив чисто мужской красотой, и совершенно современен - начиная со стрижки и заканчивая блестящими туфлями. Только рукоятка меча, выглядывавшая из-за плеча, портила это впечатление.

Истина, как повелось, следовал за братом. Он по-прежнему носил наполовину отросшую бородку. Бородой это не назвать, впечатление скорее такое, что он некоторое время до того, как помер, не брился. Похоже, его это вполне устраивало. Эта темная щетина скрывала его чистое, мужественное лицо и ямочку на подбородке, такую же, как у брата. Вообще, чтобы понять, насколько же они друг на друга похожи, надо было поставить их рядом и некоторое время пристально изучать. Истина носил волосы до плеч, и цвета они были темного, неопределенно-коричневого, почти черного. Одевался он в кожу, но ничего готического в его внешности не было. Скорее, его прикид напоминал гибрид кожаного доспеха пятнадцатого века и современной байкерской кожи. Сапоги до колена выглядели так, что они вполне могли быть его ровесниками. Но они были удобны, хорошо сидели и вполне ему шли. Истина любил свои сапоги так, как некоторые мужчины любят промявшееся под их спину кресло. Ну и что, что слегка потрепанное да залатанное; зато удобное.

121